первоначальных обсуждений средств защиты я хотел использовать широкие полномочия, предусмотренные Законом о международных чрезвычайных экономических полномочиях, для создания нового режима, ограничивающего китайские инвестиции в американские технологии. Разумеется, институциональные силы Министерства финансов выступили против этого. Проигрыш в борьбе за контроль над китайскими инвестициями в США стал моим единственным сожалением.
Мы не теряли времени, чтобы начать работу. Через день после опубликования отчета по разделу 301 мы начали спор в ВТО, оспаривая дискриминационные требования к лицензированию технологий, используемые Китаем для передачи технологий от американских компаний китайским. Стивен Вон, главный юрисконсульт USTR, вместе с карьерными сотрудниками занимался подготовкой жалобы в ВТО. Он позвонил сотрудникам в Женеву, и они подали жалобу в тот же день.
Наша жалоба заключалась в том, что дискриминационные требования нарушали правила ВТО в Соглашении по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (так называемое Соглашение ТРИПС), поскольку лишали иностранных патентообладателей, включая американские компании, основных патентных прав на прекращение использования китайской организацией запатентованной технологии после окончания срока действия лицензионного договора и навязывали обязательные неблагоприятные условия договора против импорта иностранной технологии. Таким образом, несмотря на критику, что мы "действуем в одиночку", принимая меры против Китая в одностороннем порядке, мы добивались разрешения споров в рамках ВТО в тех случаях, когда поведение Китая охватывалось правилами ВТО и нарушало их. Однако соглашения ВТО не затрагивали многие виды недобросовестной торговой практики Китая, в том числе многое из того, что мы подробно описали в нашем отчете по разделу 301. С этими видами практики можно было бороться только с помощью средств правовой защиты, предусмотренных законодательством США.
Менее чем через две недели, 3 апреля 2018 года, мы объявили список товаров, рассматриваемых в качестве товаров китайского импорта на сумму 50 миллиардов долларов, на которые будут наложены 25-процентные тарифы в соответствии с разделом 301. Цифра в 50 миллиардов долларов - это сумма ущерба, нанесенного нашей экономике в результате несправедливой китайской практики, к которой пришли экономисты администрации. Предложенный список товаров был основан на обширном межведомственном экономическом анализе и был ориентирован на товары, пользующиеся преимуществами промышленных планов Китая, таких как план "Сделано в Китае 2025". Мы хотели, чтобы те товары, которые выиграли от несправедливой практики, поплатились за это. В число секторов, на которые распространяются предлагаемые тарифы, вошли аэрокосмическая промышленность, информационно-коммуникационные технологии, робототехника и машиностроение. Через день после нашего заявления Китай в ответ представил список американского импорта на сумму 50 миллиардов долларов, который будет обложен 25-процентными тарифами. Другими словами, вместо того чтобы предпринять конструктивные действия по устранению вредных действий, политики и практики, указанных в отчете по разделу 301, Китай удвоил свои действия. Это положило начало схеме ответных мер и контрмер.
Хотя министр Мнучин хотел найти решение путем переговоров, чтобы избежать вступления в силу 25-процентных тарифов на китайский импорт, я твердо верил, что тарифы были необходимым, уместным и взвешенным шагом для борьбы с пагубным поведением Китая, указанным в отчете по разделу 301. Президент был на моей стороне и постоянно проявлял решительность. 20 апреля 2018 года мы с секретарем направили письмо китайскому вице-премьеру Лю Хэ , в котором изложили общие контуры соглашения об урегулировании нерешенных вопросов между нашими двумя странами. Мы также договорились о поездке в Пекин для проведения переговоров. Вице-премьер Лю Хэ станет моим коллегой на оставшийся период работы администрации Трампа. Он получил степень бакалавра и магистра экономики в Ренминском университете Китая, государственном университете и самом престижном в стране в своей области. Он также получил степень магистра государственной политики в Гарвардском университете, так что в молодости он провел некоторое время в Соединенных Штатах. Он был пожизненным членом КПК. Он был доверенным советником предшественника Си - Ху Цзиньтао. На взгляды Лю на экономику очень сильно повлиял глобальный спад 2008 года. Многие в окружении Си восприняли события 2008 года как свидетельство того, что западная экономическая модель имеет фатальные недостатки, а некоторые считали, что она обречена. Лю имел репутацию человека, который был более заинтересован в развитии того, что в Китае называется "частной" промышленностью, чем некоторые сторонники жесткой линии. Он оказался жестким и очень умным переговорщиком, но всегда честным человеком. Я стал им восхищаться.
Незадолго до отъезда в Пекин, 1 мая 2018 года, мы передали "проект рамочной программы" и приложения, которые должны были стать документами для обсуждения. В них излагались изменения, которые мы хотели бы видеть в китайских режимах торговли, инвестиций и прав интеллектуальной собственности. Среди прочего, в документе рассматривались политика и практика, указанные в нашем отчете по разделу 301 о принудительной передаче технологий и интеллектуальной собственности, а также вопросы, связанные с инвестиционными ограничениями, тарифными и нетарифными барьерами, установленными Китаем, и доступом на рынок для американских поставщиков услуг и сельскохозяйственной продукции США. В нем также говорится о необходимости сильных положений по обеспечению соблюдения и реализации, на которых я настаивал, учитывая, что Китай неоднократно не выполнял свои соглашения.
Мы встретились с вице-премьером Лю. Хотя он был близок к Си, его не считали одним из сторонников жесткой линии, которые в основном хотели конфронтации. Он прекрасно справлялся с трудными ситуациями и умел аргументировать свою позицию, не полагаясь на тезисы. Он и его ближайшая команда понимали суть проблем. Они говорили по-английски и были знакомы с западной историей и философией. Его делегация встретилась с нашей в государственном гостевом доме "Дяоюйтай" в Пекине с 3 по 4 мая 2018 года. В основной состав нашей делегации входили я, министр Мнучин, министр Уилбур Росс, Ларри Кудлоу и Питер Наварро, причем Мнучин был назначен руководителем нашей делегации.
В ходе встреч Китай попытался проверить, насколько наша группа едина, предложив "соглашение о досрочном сборе урожая", то есть частичное соглашение, которое ослабит давление на китайцев и снимет некоторые тарифы. Это было бы похоже на прошлые диалоги, в которых они нас надували. Я уверен, что они знали, что, как и в большинстве групп государственных руководителей, среди членов администрации Трампа существуют различные мнения о том, как вести себя с Китаем. Например, мы с Питером Наварро категорически возражали против раннего сбора урожая. Мы считали, что это уменьшит наши рычаги влияния и значительно затруднит достижение реального прогресса. Когда министр Мнучин проявил некоторую открытость к концепции раннего сбора урожая, Питер пришел в ярость. Он набросился на Мнучина в присутствии членов китайской делегации. Я знал, что мне придется преодолевать явные разногласия в нашей группе, чтобы противостоять постоянным попыткам Китая заставить нас согласиться на быструю и легкую сделку. Президент хотел заключить